Организация и осуществление производственного контроля. Предыстория.

5.04.2024

Да-а-а, товарищи. В марте 2024-го исполнилось 25 лет постановлению Правительства РФ от 10 марта 1999 года № 263 «Об организации и осуществлении производственного контроля…», которое, по сути, заложило основу системного ПК в России (и, увы, «обессилило» с 01.01.2021).

Четверть века – почтенный возраст. И хороший повод сделать что-то необычное. Вот мы и решили… специально к этому «событию» написать (большую) статью. В ней (по традиции, подробно) разберем «эволюцию» системы:

• проследим ее советские корни;
• обсудим «этап внедрения» (где нам с вами откроются интересные детали, актуальные по сей день);
• коснемся «судьбоносных» перемен в 2013 году (не только классы, граждане, не только классы…);
• посмотрим на «сегодняшний» ПК, каким он стал после «гильотины» (в т.ч. поговорим о внутренних проверках).

И конечно… «презентуем» неочевидные находки, практические выкладки и… образцы документов (куда ж без них). Готовы? Тогда вперед! Вас ждет увлекательное путешествие, но сначала (не очень короткая)…

Предыстория (СССР и Россия до ФЗ № 116)

Внутренний контроль на опасных производствах бытовал во все годы «промышленной жизни» советского государства. Правда, «стоял» он… на фундаменте и ценностях ОХРАНЫ ТРУДА. Первое место занимали (хорошие и плохие) люди, их безопасность («комфортные» условия) и допускаемые ошибки. А главной задачей было… снижение (в «мечтах» – полное исключение) аварийности и травматизма, опять же... в контексте «человеческого фактора».

Еще не изобрели «промышленную безопасность». Не придумали наши любимые «ОПО» (юридически это всё родилось уже в России). «Молодой» СССР «населяли» взрывоопасные и взрывопожароопасные объекты, «объекты повышенной опасности» и даже «особо опасные предприятия», которые могли быть вполне законопослушными.

Активно практиковался «самоконтроль», который «питался» советскими лозунгами.

ПБ-шка, как таковая, началась с «древних» угольных шахт и горнодобывающей отрасли. Потом подключились металлургия, нефть, газ и опасные технические устройства. А позднее – «химия» и другие наукоемкие сферы. Когда промышленный «букет» плюс-минус сформировался, «контрольная парадигма» начала обретать более четкие контуры.

В 1930-е (когда надзор только приживался) многие функции «внутреннего контроля» выполняли контролеры внешние (они прикреплялись к объектам и могли посещать их в любое время дня и ночи). А проверки были столь частыми, что «владельцам» опасных производств оставалось только одно – беспрекословно СОБЛЮДАТЬ правила безопасности.
В дальнейшем тесная «дружба» между внешним и внутренним надзором сохранилась. Они так и не встали «по разные стороны баррикад», а продолжили работать сообща. «Врагом» была… администрация предприятий, которая не заботилась о соблюдении требований охраны труда и техники безопасности. Именно с ней бок о бок боролись «надзирающие» товарищи (причем внутренние контролеры могли привлекать к своим проверкам инспекторов Госгортехнадзора).

Тогда это было «нормой». Внешний контролер знал и понимал, чем занимается его внутренний коллега. У них были единые план, «маршрут» и цель. И смотрели эти граждане в одном направлении. В том, где «куются» безопасные условия труда, нулевые аварийность и травматизм, беспрекословное (и добровольное) соблюдение установленных правил.

А нерадивое руководство? Оно жило своей жизнью. Как писал в далеком 1935 году журнал «Безопасность труда в (угольной) промышленности» (№7, стр. 1):

• «Мы имеем еще много некультурных хозяйственников, не научившихся культурно работать и заботиться о людях» (это, видимо, «вневременная болезнь»).
• «Этим некультурным руководителям кажется, что вообще незачем тратить время и расходовать деньги на какие-то предохранительные устройства, улучшение проветривания, предупредительный ремонт механизмов, улучшение освещения мест работы, содержание в исправности рудничных выработок и людских ходков и прочие мероприятия по технике безопасности. Им кажется, что «это успеется», что «добычи это не дает» и что люди, работающие на производстве, «сами по себе», а техника безопасности с ее требованиями систематических осмотров, проверок, испытаний, наличия запасных выходов, борьбы с утечками воздуха, контроля газового и пыльного режима, проверки состояния электрооборудования и пр. тоже «сама по себе».

Знакомо звучит, правда? Если в наше время написать что-то подобное, то вряд ли промахнешься…



Хотя некоторые возмутятся – это ж советский пафос и пропаганда! Возможно. Однако в те годы даже линейный рабочий мог публично критиковать (в том числе на страницах СМИ, с именами и фамилиями, за собственной подписью) руководство своего предприятия. Жаловаться на него в политическую организацию, в профсоюз. Вызывать по его душу надзорный орган (так, в принципе, можно и сейчас, но кто ж рискнет потерять работу).

При этом сам «жалобщик» нес личную и «лично-коллективную» ответственность. Следил не только за безопасностью своего участка, но и за работой своих коллег. Отвечал за соблюдение правил, аварийность и травматизм ничуть не меньше, чем администрация предприятия или инженерный персонал. Ведь нарушения даже на одном «клочке» производства бросали тень на весь «коллективный разум». В «легкомыслии» и «формализме» подозревали каждого. И наказать (рублем или «бранным словом») могли… кого угодно.

Тут, правда, сказывалось «обилие» внутренних контролеров:

• общественные инспектора (= профсоюзные активисты, работающие на том же предприятии);
• инженеры по технике безопасности;
• службы главных специалистов (инженера, энергетика, механика, технолога и т.д.);
• члены («корпоративной») партийной организации (не лишенные «жажды административной власти»)…

…и другие лица старшего, среднего и младшего надзора.

Зачастую их «выращивал» сам госорган – обучал, проводил стажировку, методически сопровождал их деятельность. И кстати, помогал разрабатывать внутренние документы (планы мероприятий, положения, инструкции).

В общем… контроль был тотальным. И внутри, и снаружи. Как тут, спрашивается, построить отлаженную «федеральную систему»?

Была ведь и другая «проблема». Отсутствие единых (зафиксированных в НПА и НТД) стандартов внутреннего контроля (тогда все «фантазировали», как могли). Каждое предприятие в каждой отрасли имело «право» экспериментировать:

• выстраивать технический и нормативно-технический надзор под свои собственные параметры (специфика, объем, опасные факторы, оборудование, производственные задачи и т.д.);
• выбирать методы и способы его осуществления (в дополнение к «общераспространенным» вариантам);
• вводить новые должности (к примеру, инженер-контролер, зам. главного инженера по технике безопасности и т.д.);
• делать «уникальные» документы (например, «Положение для бюро технического надзора за безопасной эксплуатацией объектов котлонадзора» или «Положение о системе контроля за состоянием техники безопасности на объектах»).

Да и с внутренними проверками не было ясности. Их периодичность варьировалась от «ежедневно» до «ежеквартально», смотря что, как и на каком участке обследовали (еще имела значение отраслевая специфика). Встречались рабочие модели:

• «день, неделя, месяц»;
• «неделя, месяц, квартал, полугодие»;
• «день, неделя, месяц, квартал»;

…и даже «день, день, неделя».

Ничего себе частотность, правда? А ведь почти все советские «корпоративные» проверки по масштабу и последствиям мало чем уступали внешним проверкам Госгортехнадзора. Многие из них проводились «большой комиссией», в которую входили ключевые администраторы, главные специалисты, партийные и профсоюзные руководители. К ним готовились и их боялись ничуть не меньше, чем сейчас боятся визитов Ростехнадзора. Причем не столько из-за наказания рублем, сколько из-за общественного осуждения («корпоративного троллинга и буллинга»).

Могут ли современные (даже комиссионные) внутренние проверки похвастаться таким размахом и «авторитетом»? Вряд ли, товарищи. Ну, придут свои… посмотрят. Наорут. Может, оштрафуют на пару рублей. Уволят? А кто тогда работать будет? Мы ж все в одной упряжке. И «внутренняя кухня» никого не касается.

То ли дело в советское время, когда предприятия активно делились друг с другом «контрольным» опытом, практическими решениями и наработками (в том числе на страницах СМИ). Отчасти информацию о «передовых достижениях» обобщал и распространял Госгортехнадзор (с его многочисленными «союзными» инкарнациями). В какой-то момент к «трансляции» подключились профильные министерства. И кое-где… появились отраслевые «корпоративные системы».

Например, «Единая система работы по технике безопасности» в металлургической промышленности, которая включала планы, мероприятия, направления работы, периодичность проверок, обязанности персонала, его ответственность – и всё это в «едином бумажном теле» (напоминает наше положение о СУПБ). Ее в 1965 году придумал (в прямом смысле этого слова) Магнитогорский металлургический комбинат. И год спустя выдал на суд коллег. В том числе – Главного управления металлургической промышленности Министерства черной металлургии СССР (был у них междусобойчик в 1966 году, в славном городе Нижний Тагил).

А потом… началось самое интересное. Коллеги, чуть ли не с криками «Тагиииил!», ринулись внедрять новую «придумку». Попробуй не внедри. Министерство настаивает. Оно углядело в «разработке» рациональное зерно и далеко идущую перспективу. И отныне… рекомендовало всем подшефным организациям такую «систему» иметь, холить и лелеять. А еще собратьям по госаппарату советовало такую же завести. Так что позднее (в 1970-х) эта «крутая инновация» (не без посредничества Госгортехнадзора) перекочевала в другие отрасли необъятной советской промышленности.

Тогда, кстати, внешние контролеры (при активной поддержке профильных министерств) могли:

• взять любые новшества и технические предложения с любого предприятия («отдавали» добровольно, с улыбкой на устах и гордостью в сердце);
• «тиражировать» их на смежные и не очень «виды надзора» (порой на уровне одного региона, к примеру, Тульский округ нередко отличался);
• «пропагандировать» в массы (мол, пользуйтесь, товарищи…здесь и здесь это работает – аварий стало меньше, а счастья больше).

Ну а потом настраивать в «ручном режиме» (без всяких НПА) при деятельном участии внутренних контролеров отдельно взятого объекта. Почему не сразу и для всех? Да потому что эти вещи внедрялись не централизованно надзорным органом, как сейчас (он всего лишь утверждал правила безопасности, шаблонные инструкции, проводил проверки и т.д.), а профильными министерствами, коих бывало несколько штук на одну отрасль.

К тому же… плюс-минус «федеральные» инициативы (не всегда успешно) согласовывались с профсоюзами. А еще требовалось донести мысль до госорганов «союзных» республик. В итоге получалось… долго, «дорого» и без гарантий. Поэтому ребятам было сложно прийти к общему знаменателю.

После долгих экспериментов (ближе к 1980-м) выход таки нашелся. Помогла старая добрая… стандартизация. Объекты повышенной опасности стали «обрастать» (едиными для всех отраслей) ГОСТами, которые массово утверждались на общесоюзном уровне. Они помогли унифицировать деятельность предприятий по охране труда и технике безопасности. А также создать некие «федеральные модели», перенесенные потом (вместе с другими наработками) на «раннероссийскую» землю. Однако и здесь… «современный» внутренний контроль просматривался лишь отчасти.

Закругляя наш исторический экскурс, можно с уверенностью сказать – в советский (и «до-ФЗ-шный») период было всё:

• охрана труда;
• техника безопасности;
• технический надзор (например, за ГПМ, ОРПД и другими «опасными» техническими устройствами), который складывался «из всевозможных проверок, осмотров, ревизий и наладочных работ, замены изношенных частей оборудования, отбора проб, испытаний и отметок в технических книгах и документах»;
• трехступенчатый внутренний контроль, к примеру, «день – неделя – месяц» (который, кстати, продолжает существовать в угольной и горнодобывающей отрасли);
• «плановые» проверки Госгортехнадзора (и других «предков» ФСЭТАН) каждую неделю или каждый месяц («в любое время дня и ночи») в зависимости от типа объекта, его объема и «надзорной репутации» (часто нарушают? много нарушают?);
• внеплановые проверки (не реже 2-х раз в квартал!) в праздничные, выходные дни и в ночное время суток, когда «отсутствие руководителей… снижает чувство ответственности у эксплуатационного персонала».

Но… не было производственного контроля. Ни на юридическом (НПА), ни на фактическом уровне. Это полностью российское изобретение, которое увидело свет в 1997 году, с выходом ФЗ № 116 о промышленной безопасности.

Да, отдельные элементы «современного» ПК были даже в СССР. Они рождались, росли, развивались, однако… в контуры (привычной нам) системы сложились только в российский период промышленно-безопасной истории. К нему перейдем в следующей статье и разберемся, каким был «первый и единственный»…

Продолжение по ссылке.


 
Остались вопросы? Получите консультацию эксперта  по телефону +7 (999) 333-79-61 или электронной почте expert@mtk-exp.ru